Литературная страничка

Опубликовано Irleta в Пнд, 10/05/2009 - 14:09 Published inВера Полозковастихистихи о любвиПусто. Ни противостоянья,
Ни истерик,ни кастаньет.
Послевкусие расставанья.
Состояние
Расстоянья -
Было, билось - и больше нет.

Скучно. Мрачно. Без приключений.
Ни печали, ни палачей.
Случай. Встреча морских течений.
Помолчали - и стал ничей.

Жаль. Безжизненно, безнадежно.
Сжато, сожрано рыжей ржой.
Жутко женско и односложно:
Был так нужен,
А стал
Чужой.
Вера Полозкова

 

От тюрьмы и от сумы не зарекайся.
Оступившись, обязательно покайся.
Да осилит путь идущий по дорогам.
Да отыщет свет во тьме идущий с Богом.


Все то, что сделал я и сделаю потом,
Все, что рука моя писала и напишет,
Я признаю, что не моя заслуга в том,
Что все слова мои диктует кто-то свыше.


Не говорите мне о том, что время лечит.
Спасаясь сбитой фразой между делом,
Считаю я, что время нас калечит,
Ехидно измываючись над телом.

 

Я трейдер был
И в рот мне ноги
Коль я пойду
Вновь той дороге...

 

Сергей Есенин
Мои мечты
Мои мечты стремятся вдаль,
Где слышны вопли и рыданья,
Чужую разделить печаль
И муки тяжкого страданья.

Я там могу найти себе
Отраду в жизни, упоенье,
И там, наперекор судьбе,
Искать я буду вдохновенья

 

Я читал книгу Роберта Кийосаки "Богатый папа, бедный папа" мне очень понравилась.

 

:bj: :ag: Тяжело вам наверное пришлось..........

 

Мое. Назовем это так: "Баллада о взаимоотношениях трейдера со стоп-аутом, неправильно называемым в трейдерских кругах маржин-коллом". Юмор.

_________________________________________

Эпиграф:

На могиле спекулянту
Высечь порешат мужи:
"Лихо он стоял по тренду
Не хватило лишь маржи".

______________________________

Познакомьтесь: Коля Маржин
"Лучший" трейдеров друган.
Если счет уже просажен,
Говорят: пришел Колян.

Коля Маржин кровожаден.
Новичка он не щадит
Брось мечты про Баден-Баден
Депозит твой будет слит

Хуже Коли нету гада
Чтоб его туды-сюды
Но не реже год от года
Спекулянтовы ряды

Дядя Маржин колом кроет,
Кроет словно бык овцу
Трейдер - пробивайся с боем,
Обоcpаться не к лицу

Коля топчет недискретно
Самолюбие твое
Накажи его конкретно
Заноси еще зельё

Открывай с плечом хорошим
Видишь, профит поскакал
Сим маневром ты несложным
Депозит в разгон послал

Слаще не было момента:
Побеждалось зло баблом
Но прервалась экспонента,
Встречен Коля за углом

Коля Маржин ухайдакал
Счет и третий, и восьмой,
Денег стало - кот наплакал
А тоска - хоть волком вой

Дядя Маржин отступает
Вроде из виду исчез
И депо уже не тает
Нарастает, чертов бес

В чем же, думаешь, засада?
Неужели победил...
На пэйролах, вот досада
Депозит свой просадил...

Дядя Маржин вдруг повержен
Профит выведен с депо
Призрак Коли впредь не должен
Возмущать твое очко

 

Четыре строки написать захотел.
Иван вообще писать не умел.
Взял в руки карандаш, листок
Жаль, что пальцы ему отрезал станок

 

Нашел на просторах интернета:

Плач "трейдера"!

Темной ночью в горном ауле
Серебрится огнями вышка.
Чтоб как все я мог "выйти в люди"
В паутину всемирной сети!

Прочитал я, что если хочешь
Быть богатым навроде бая,
Надо деньги вложить на форекс
Зарабатывать разницей курсов.

Я услышал немало советов
Как на форе рубить капусту
Закачал терминал и совы
В ноутбук, что украл у туристов.

И как начал денно и нощно
Зарабатывать на демо счете
Что еще не прошел и месяц,
Как я стал уже супер-тейдер.

И продал я тогда баранов,
Не к лицу скотоводство баю!
А все деньги увез я в город
В тот, в котором есть Диллинг Центр.

Но не долго себя счастливым
Ощущал, приобщаясь в элите
Я гляжу в монитор устало
В голове и карманах пусто!

 

Много слышал про эту книгу. Думаю тоже поищу, почитаю.

 

а мне Есенин нравится. пишет настоящие мужские стихотворения! Особенно когда-то зацепило "Письмо к женщине"! Отэто настоящие эмоции))

Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.

Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.

Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.

Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состоянье.

Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.

Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...
. . . . . . . . . . . . . . .

Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!

Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.

Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

 

Русские люди за длинным столом

Захар Прилепин.

Русский человек и есть та глина, в которую до сих пор легко вдохнуть дар, дух и жизнь.
Народ – глина, когда в него вдыхают живой дух - он становится нацией.
Я встречал несколько тысяч русских людей в самых разных ситуациях и в самых разных местах.
В деревне, где родился, и куда возвращаюсь каждый год. Там, в расстегнутых рубахах и серых трико, с черной щетиной, лишенные запахов тела, подобно святым, но с легким перегаром, конечно, бродят рано постаревшие мужики. Каждую зиму они срезают провода от моего дома до ближайшего столба; каждое лето я приезжаю и за бутылку водки покупаю у них эти провода, но, естественно, они продают мне их как случайно завалявшиеся, не мои и специально для меня припасенные. Это у нас такой обряд.
Я приезжаю свежим комариным вечером, нахожу мужиков за просмотром телевизора, где уже в прошлом году не было изображения, зато есть звук. На их столе стоит стеклянная рать.
Привожу их к своей избушке на машине (провода они бросают в багажник).
Пьяные, они лезут на крышу, верней, лезет один из них, а второй стоит внизу, подавая, когда просят, провод, пассатижи, и что-то там ещё.
Не сбивая облепивших черную шею комаров, рассказывая мне о том, как хорошо будет этим летом, как зимой волки заходили в деревню, как дворовый пес ушел в лес и вернулся, притащив в зубах задушенного зайца, сивый мужичина крепит провода, переступая по крыше босыми ногами.
Потом провода тянут к столбу, притаскивают откуда-то лесенку, по которой я не рискнул передвигаться, даже если б она лежала на земле. Не переставая разговаривать со мной, размахивая в воздухе оголенными концами провода, задевая ими провода под током, тем самым выбивая жуткие искры, и нисколько этого не пугаясь, мне устанавливают электричество.
Я отвожу мужиков домой, даю им водки, я привез ее с собой, мне не жалко. В следующем году все равно один из них умрет, а через год умрет второй.
Почти все их поступки незлобны и, скорей, веселы. Большинство их суждений о природе и природе вещей удивительно метки.
Деревня отслаивает речь. Отшелушивает. И еще – интонацию и мимику.
Каждую весну я тоскую по этим мужикам.
Ещё я видел русских людей в университетах, где похожие на неопрятных птиц студенты, громко шумели меж собой, и мне казалось, что ни один из них никогда не станет нормальным мужчиной. Но потом, спустя годы, я их встречал, и все они легко несли свое достоинство, свои новые профессии. Черные неопрятные птицы разлетелись неведомо куда, осталась твердая посадка головы, взгляд, жест, ответственность.
Я очень редко встречал плохих русских людей. Наверное, я их не знаю вовсе.
Я не могу их вспомнить даже в ночных клубах, где работал, назовём это громко - вышибалой, и куда уходил, выпив стакан спирта, чтобы сберечь до утра немного нервов. Многие приходившие туда вели себя дурно и пошло, они всякий раз норовили обидеть друг друга, меня, моих напарников, глаза их были подлы, и руки нехорошо суетливы. Но я подозреваю, что если б обстоятельства сложились иначе, я вел бы себя точно так же, как они.
Это были самые злые и подлые времена новой истории России; и многих из того поколения уже нет в живых, иные из них стерлись до неузнаваемости, но тогда они еще были в своей мрачной и неожиданной им самим силе.
И я неизменно чувствовал, что мы останемся с ними одной крови, даже если пустим ее друг другу.
И потом: их речь. Их повадки.
(Я так много говорю о повадках и речи, потому что беру на себя смелость судить о людях по внешним признакам – в конце концов, никому из нас не приведется хотя бы по разу подняться со всеми знакомыми русскими мужиками в атаку: чтобы понять каждого. Будем надеяться на собственную интуицию и наблюдательность).
И я говорю: их повадки. Их речь. Их разворот головы. Когда одна фраза, какое-нибудь с виду вполне простое, с зачищенными эмоциями: «А что тебе не нравится?» заставляет вздыматься волоски на шее.
Подсмотрел недавно такой диалог:
- А где ты будешь жить, если еще раз мне слово скажешь, ты знаешь?
- Где?
- Нигде, понял, Вася?
Достоинства в этом не меньше, чем в словах «…русские после первой не закусывают…»
В минуты, когда с самыми тяжелыми посетителями ночных заведений мне приходилось общаться нормально, я с удивлением думал, что нас мало что разделяет.
Ещё перед моими глазами прошли тысячи «срочников» и «контрактников», суровые солдаты, бодрые бойцы спецназа, штабное офицерьё (можно и так - офицерская штабня), несколько раз я вблизи видел настоящих генералов. Красные мужественные головы на коротких шеях.
Русские люди на Кавказе несли в лицах хорошую, непоказную деловитость и совершенно немыслимую здесь, простите меня, чистоту от постоянного осознания присутствия смерти, которая может случиться в любой день.
Ещё я встречал несколько тысяч национал-большевиков, и знаю добрую сотню из них, осмысленно пошедших в тюрьму.
Русские парни из породы новых революционеров веселы и горячи ровно в те минуты, когда знают, что скоро их свобода будет прервана на месяцы и годы.
Я знал рецидивистов, оперов, шоферов, грузчиков, профессоров, политиков, бизнесменов, миллионеров, нищих. Я работал в милиции, в рекламной службе, в магазине, в газете, на кладбище и еще где-то.
Мужество и терпение, жалость и злость – где-то меж этих координат помещен русский человек.
Шесть лет я ходил в форме и брился два раза в день.
Однажды я сжигал со своей камуфляжной братвой загородные, при городской помойке, поселения бомжей. Бомжей было несколько сот, у каждого был свой домик, свой шалаш, своя посуда, и даже бритвы, и даже зубные щетки с редкой серой щетиной. От домика к домику были тропки: они ходят друг к другу в гости, угощая тем, что нашли на помойке. В углах их шалашей висели картинки из старых журналов: цветы, вожди, иногда машины.
Когда мы жгли их поселение, они плакали.
Ещё я бывал на Рублевке, в загородных особняках губернаторов и миллиардеров. И даже в Кремле раз. Там тоже живые люди, они тоже плакали бы, если бы.
Я никак не могу вспомнить человека, о котором мог бы сказать: это безысходная гнида, такую можно только убить. Любой из встреченных мною был ярок либо в своей дури, либо в своей жестокости, либо в своей, самой последней подлости. Таких людей хочется беречь и холить.
Нет, безусловно, кого-то можно убить, но почти всегда стоит обойтись и без этого. Пусть все живут.
Ощущаю с ними родство.
И мне кажется, что русских людей можно менять местами, потому что все они удивительно похожи, и всякий раз окажутся на своем месте, куда бы их не поместили.
Иногда я представляю, как все мы, кого я знал, сидим за деревянным столом, - и мы так хорошо сидим, знаете.
Тяжела моя родня, но пусть идут к черту все, кто говорит, что нет крови и нет почвы.
Есть кровь, и почва, и судьба. И речь, пропитанная ими.
Потом я работал райтером и политтехнологом, осмысленно и без угрызений совести менял одну за другой все партии из присутствовавших ныне в парламенте, и сначала с ужасом, а потом с удовольствием понял, что все они одинаковы, и люди, находящиеся в них – одинаковы, это обычные русские люди.
С тех пор я не удивляюсь, когда, скажем, так называемые, «красные» кидают моих друзей нацболов, а представители вроде бы ненавистной «медвежьей» партии выступают в их поддержку. Не удивляюсь, конечно, и когда случается наоборот.
В любом случае, мне ненавистно положение вещей, а не положение людей: тех или иных людей во власти.
А до людей мне все равно. У меня нет врагов. Есть несколько упрямых в своей алчности людей, и есть невыносимые дураки, но где нет дураков.
В любом случае России, наверное, уже не будет Гражданской войны.
Ее так долго не было, что истины стали едины для всех русских людей, вот о чем я говорю. В последние времена мы слишком мало отличаемся друг от друга, чтобы истово ненавидеть.
Помню, в середине и конце 90-х годов мне дико хотелось убить, физически уничтожить нескольких человек, из числа, скажем условно, либералов, либеральных политиков, либеральных журналистов. Мне казалось, что они изо дня в день уничтожают то, что составляет меня, и мириться с их существованием нельзя.
Теперь я смотрю на этих людей почти с нежностью.
Они – одни из немногих, охраняющих то, что крепит и меня.
С ужасом думаю: а если бы убил тогда?..
При том, что либерализм ненавижу по сей день как чуму.
Ещё я много времени провел в компании писателей, мы выпили удивительное количество вина.
Там был Сергей с черной, наглой башкой, вызывающе красивый, вызывающе талантливый, взрывной, импульсивный, жадный до жизни, ратующий за социализм, за любое буйство и за драку.
Там был Дима из Петрозаводска, который написал несколько гениальных рассказов, в том числе про муху и янтарь; он ненавидит самое слово «социализм», первым синонимом которого склонен видеть слово «мерзость». Он из того поколения, что осваивало распавшуюся советскую реальность, свободно предпринимая те или иные не всегда законные действия.
Там был замечательный Роман, странно близкий и Дмитрию и Сергею, мрачный и веселый одновременно.
Там был Илья, который жаждет описать Алтай, заселить его ведомыми и неведомыми людьми; и когда мы спорили о национализме, Илья призывал нас навсегда забыть эти слова, и никогда никого не делить.
Там был Денис, который говорит с грузинским акцентом, он вырос в Грузии. Денис все время обещает взяться за оружие, если кто-то придут к нему в дом, чтобы разделить его имущество.
Три года мы разговаривали и кричали иногда, чтобы я понял в конце концов, что мы почти неразличимы. Что у нас одни и те же слова, которые мы произносим в разной последовательности, и лишь это нас пугает.
Народ, воистину, данность в современной России. А нация – воистину – задание.
Но задание не для всех. Лишь для тех, кто в который раз рискнет взять на себя ответственность, и артикулировать изначально понятное всем.
Задача почти невозможная, но начать стоит.
Просто потому, что никто, в сущности, не против, и все уже готовы.
Я хожу по нашей земле с тем странным ощущением, когда тебе отзывается всё вокруг тебя. Наверное, так ходят лесники по любимому лесу.

 

Весь мир

Как вечность тянутся минуты,
как миг проносятся года.
А в этом мире е...анутом
всё точно так же, как всегда.

И нех...й ссать, на кризис глядя.
Ведь повторится всё, как встарь.
"Весь мир - бардак. Все бабы - бл...ди.
И солнце - ё...аный фонарь..."

 

а прозу можна постить?
Серое небо, деревья без листьев, снег по колено лежит ....

 

Уже давно прошел серебряный, а тем более — золотой век русской литературы. Всем ясно, что деградация культуры налицо, но еще никто не осмеливался называть какие-то эпохи бронзовым и каменным веком. Мы же, не боимся это определить и говорим: да, сейчас каменный век русской литературы. Недавно с другом спорили на эту тему. Оказалось что сейчас и правда каменный век!

 

Своё знакомство с данным романом "Том Сойер" я начал очень-очень давно, около десяти лет назад. Помню тогда прочитал главы три-четыре и отложил, не понравилось чем-то, решил может потом пойдёт, вернулся к другим, проверенным авторам. И вот сейчас, на заре начавшегося увлечения детской литературой, я решил что время пришло. Однако, не во времени оказалось дело. Оказалось, что мне просто не нравится Том Сойер!

 

Литература обязательно нужна!В моей жизни сыграла значительную роль, несколько книг просто пробудили меня из предыдущего состояния, и перевели на следующий уровень понимания и прочувствования!

 

Даже скааааазкаааа спаааать ложжиииится...

 

Советую пророчить книгу
Как найти себя? Кто я?


Эта книга написана для того, чтобы вы прожили яркую, насыщенную и интересную жизнь, полную страсти, приключений и открытий, а не тратили впустую время на сомнения и страхи.
http://natlon.unilas.com/shop/product/54